Статья в качестве доклада была представлена на конференции в Феодосии, посвященной 70-летию Крымского фронта, и опубликована в сб. Крымфронт: Проблемы истории и памяти. 70 лет спустя. Материалы научно-практической конференции. Феодосия. 2012. 368 с.

В.Ф. Санжаровец (Керчь)

К вопросу о происхождении топонима «Багеровский ров».

Предлагаемая попытка рассмотреть проблемы, связанные с появлением топонима «Багеровский ров» предпринимается, насколько нам известно, впервые. Поводом к этому послужил интерес, который по-прежнему вызывают события Великой Отечественной войны в Юго-Восточном Крыму, 70-летний юбилей которых отмечался в прошлом и отмечается в нынешнем году. События осени 1941 года – весны 1942 гг., в особенности  Керченско-Феодосийская десантная операция и боевая деятельность Крымского фронта, приобрели широкую известность. Не меньший резонанс имели и события, связанные с последствиями оккупационного режима в Керчи. В ноте Народного комиссариата иностранных дел от 6 января 1942 года «О чудовищных злодеяниях, зверствах и насилиях немецко-фашистских захватчиков в оккупированных советских районах» впервые были обнародованы шокирующие сведения о том, что в городе Керчи совершенно  «одно из самых кровавых преступлений германской армии  на советской земле — расстрел свыше семи тысяч мирных граждан» [1, с. 7-8]. О конкретном месте этих массовых казней не было сказано ни слова, оговорено лишь то, что жертвы были «вывезены за город», и только последующие публикации в печати стали проливать свет на эти трагические события, обо всех обстоятельствах которых в самой Керчи и ее окрестностях, несомненно, хорошо знали. По имеющимся у нас сведениям, в журнале «Огонек» в феврале 1942 года помещены снимки, посвященные трагедии, в аннотациях повторена цифра «7000»  и сообщается, что трупы убитых были свалены в ров, без уточнения его названия и местонахождения. Правда, сам ров, заснеженный, усеянный телами погибших присутствует на одном из снимков [2]. В февральском выпуске «Фотогазеты Главного Политического Управления Красной Армии» также были напечатаны фотокадры, отражающие описываемые события, но помимо того, что в аннотациях сообщалось о массовых расстрелах  мирного населения Керчи, более ничего сказано не было [3]. В новых публикациях на эту тему в журнале «Огонек», фотокорреспонденты которого приезжали в Керчь в первые дни после ее освобождения, уже более конкретно указывается на место событий. В мартовском номере этого иллюстрированного издания помещена подборка фотографий, подписи к ним и краткий очерк журналиста И. Анцеловича «Гнусные убийцы». Материалы эти интересны тем, что здесь упоминается не просто цифра «7000», и даже не «свыше семи тысяч», а новая конкретная цифра численности убитых — «7500 жителей Керчи». И кроме того из текста следует, что события, связанные с расстрелом происходили у «Багеровского шоссе»[1], а местом расстрела был «противотанковый ров у Багерова» [4]

Кинохроника из документального фильма:

"Отечественная война. Нюрнберг. Пересмотру не подлежит".

Дети в Багеровском рву.

Радимов И. А. "Расстрел немцами 245 школьников в городе Керчи".

Подробнее

Керчь. Багеровский ров. Список жертв "Багеровского рва".

К этому времени стоит отнести материалы еще одного заслуживающего внимания издания, по вполне объяснимым причинам такого же агитационно-пропагандистского содержания, как и предыдущие. Речь идет о своеобразном буклете под названием « Не забудем, не простим!», форматом в развернутом виде в лист газеты «Правда», на обороте которого опубликована  подборка фотоиллюстраций, обличающих преступления фашистов в Керчи под общим названием: «Фашистские палачи не уйдут от расплаты». На лицевой стороне кроме фотоснимков  напечатан очерк уже упоминавшегося И. Анцеловича «Зверства фашистов в Керчи», а также стихотворение И.Сельвинского «Я это видел» (к тексту которого мы еще обратимся по ходу исследования). Именно в этом издании, вышедшем, по нашему мнению, в конце февраля - начале марта 1942 года[2], находим не только вновь практически ту же фразу Анцеловича «противотанковый ров близ Багерова», но и название рва («пошли к Багеровскому рву»). В аннотации к одному из снимков помещены также важные для нас подробности, относительно места расправы гитлеровцев над мирным населением Керчи: «Здесь в 8 км от города, на Багеровском шоссе, у противотанкового рва…». А присмотревшись к другому сюжету, увидим, что тела погибших и стоящие над ними фигуры людей изображены на фоне холмистой гряды [6].

Обратим внимание на обнаруженное нами выражение «Багеровский ров», по поводу которого мы и ведем разговор. Вернемся в этой связи к литературному наследию И. Сельвинского, к его произведениям, написанным в Керчи или посвященным ей, и продолжим изучение источников, которые позволят пролить свет на появление интересующего нас топонима.

Поэт увидел Керчь в начале января 1942 года и 11 числа [7, с.127] оказался в числе других литераторов, журналистов и фотокорреспондентов, посетивших место массовой казни мирного населения Керчи. Свои «потрясающие впечатления» он выразил в письме к жене, в дневниковых записях и трех известных нам стихотворениях, созданных тогда же в январские дни, или спустя время, но находясь по-прежнему под впечатлением от увиденного и пережитого в этом  городе.

В знаменитом «Я это видел» Сельвинский называет ставшую канонической цифру «семь тысяч расстрелянных» и  указывает ориентиры этого ужасного места. «Вот тут дорога. А там вот взгорье», — пишет он и именует то, что располагалось «между ними», т.е. между уже упомянутыми Багеровским шоссе и грядой холмов: «ров», «мерзлая яма», «страшная могила». В письме к жене и дневнике после написания этого стихотворения появляются: «ров под Керчью», «противотанковый ров», располагавшийся «у с. Багерова». В последующем стихотворении, известном как «Ответ Геббельсу», написанном в качестве отповеди наглым заверениям «фюрера от пропаганды», что  поэт не мог видеть подобных зверств немецкой военщины, Сельвинский применяет выражения: «Багеровский ров под Керчью», «Страшный Багеров ров под Керчью»[7, с.127; 8, 25-28, 31]. В третьем произведении под названием «Керчь» есть не только «село Багерово», но и дано расстояние до него, очевидно, от города («десять верст»),  а местонахождение «противотанкового рва» относительно села указано более конкретно: «Не доходя, направо…». Еще в качестве ориентира для поиска рва служит слово «долина» [8, с.29].

 Отметим в этой связи, что два первых из этих поэтических произведений были опубликованы впервые, по сведениям американского исследователя Максима Шрайера, в том же январе месяце. «Я это видел» в газете «Большевик» (Краснодар) 23. 01. 1942 г.[3] (и несколько позже в «Красной Звезде» в номере от 27 февраля), а «Ответ Геббельсу» вышел в свет 31 января в газете «Вперед к победе». И только «Керчь», написанная, по мнению вышеназванного литературоведа, летом-осенью 1942 г., появилась на страницах газеты «Вперед за Родину» в декабре того же года[4].

Еще более пространные сведения, по поводу названия и местонахождения исследуемого объекта мы находим в уже упомянутой книге «Зверства немецких фашистов в Керчи». Решение об издании документального сборника, посвященного преступлениям оккупантов в городе, было принято Керченским горкомом ВКП (б), очевидно, еще в конце января 1942 г.  6 февраля Крымский обком  ВКП (б) утвердил это решение керченских коммунистов [9, с.508]. Надо полагать, после этого и были собраны, представленные в книге воспоминания, фотоиллюстрации и другие документальные материалы, посвященные, прежде всего, трагедии Багеровского рва. Как известно, сборник не был издан в течение ближайших месяцев, а произошло это гораздо позже и уже за приделами Крыма. Нам неизвестно, готов ли он был к изданию еще в Керчи, или работа над текстом продолжалась на Кубани и в Закавказье, где оказались обком партии и издательство «Красный Крым», готовившие эту книгу к печати. Полагаем, что отдельные коррективы не могли быть не внесены (военно-политическая ситуация изменилась, и это нашло отражение в тексте  предисловия от имени Крымского обкома ВКП (б)), но в целом перед нами сборник, созданный в Керчи в конце зимы - весной 1942 года. Это важно отметить, поскольку мы столкнемся с представлениями, оценками и формулировками, появившимися именно в этот период.

Уже в предисловии к основному тексту книги находим буквально в первых строках: «В 4-х километрах от Керчи в Багеровском рву лежало 7 тысяч граждан города и его окрестностей». И тут же другие важные для нас сведения о том, какое «страшное зрелище» увидели «у деревни Багерово» освободители Керчи: «ров на протяжении километра в длину, шириной в 4 метра, глубиной в 2 метра был полон труппами женщин, детей, стариков, подростков» [1, с.7-8]. Далее на отдельных страницах сборника в помещенных здесь воспоминаниях, которые, несомненно, правились чьей-то опытной редакторской рукой, обнаруживаем другие  свидетельства, касающиеся самого места трагедии и его местонахождения. Не оставим без внимания содержание следующих фраз: «Противотанковый ров, вырытый осенью 1941 года в четырех километрах от города», «Длинный противотанковый ров около Багерова», «Доехали мы до Багерова. Машина остановилась у противотанкового рва», «Не доезжая до Багерова, машина остановилась перед противотанковым рвом», «Мы подъехали к Багерову, немцы остановили машину и приказали вылезать из нее», «…В закрытых машинах вывозили под Багерово в противотанковый ров и расстреливали», «Повезли нас к противотанковому Багеровскому рву», «За аэродромом шофер остановил машину и мы увидели, что у рва немцы расстреливают людей», «Вывезли их на Багерово и там расстреляли» [1, с.16, 21, 42, 47, 52, 62, 90]. Обратимся также к свидетельствам спасшихся от смерти, которые называют населенные пункты, в которых эти люди оказались, выбравшись изо рва. «Пошел по направлению деревни Скасиево-Фонтан», — пишет один  из них. «Поднялся из могилы и ушел в клх им. Сталина», — сообщает другой [Там же, с.48, 80]

Будем апеллировать и к другим источникам по поводу тех же вопросов, где находился ров и как его называли. С этой целью заглянем в дневник И.А. Козлова, который он вел в Керчи, будучи в январе-мае 1942 года 2-м секретарем местного горкома партии. К сожалению, нет записей, относящихся к январю-марту, они бы представляли наибольший интерес. В записях, датированных апрелем, сообщаются предварительные сведения о количестве расстрелянных, полученные в результате специального поквартирного обхода: «Выявили 1247 расстрелянных, евреев и др. нац.», а также даются оценки общего количества жертв: «не менее 5000 чел.». Упомянуто и место казни, где были «зверски расстреляны тысячи» мирных граждан — «в Багерово в противотанковом рву» [9, с.502, 507]. В своей книге «В Крымском подполье», написанной уже после войны, Козлов касается и событий ноября 1941-января 1942 гг. в Керчи, в которой он до освобождения города возглавлял подпольную организацию. 2 декабря ему стало известно от очевидцев, побывавших на колхозном поле у деревни Багерово, о «массовых расстрелах у Багеровского противотанкового рва»[10, с. 52]. Уже в январе после образования оргкомитетом исполкома городского совета комиссии по расследованию злодеяний немцев и по организации похорон жертв фашистского террора[5] И.А. Козлов сам оценил масштабы этого чудовищного преступления, побывав на месте расстрела. Он повторяет уже известные нам размеры этого рва, «забитого трупами людей — от дряхлых стариков, до грудных детей» и приводит свидетельства чудом уцелевшей Раисы Белоцерковской, ползком добравшейся до «деревни Багерово», где ее спрятал старик колхозник, а также рабочего Ткаченко, вылезшего после казни из этой «страшной могилы» и спрятавшегося в «селе Войково» [Там же, с 77-78].

Подобные сведения поищем и у Н.А. Сироты, первого секретаря Керченского горкома партии в  1940-1945 гг., несомненно, за годы работы в Керчи познакомившегося с городом и ближайшими окрестностями. И, конечно, хорошо знавшего, где конкретно располагались отрытые осенью 1941 г. при активном участии горожан оборонительные сооружения в пределах и у границ города, известные ныне в литературе как Аджимушкайский, Камыш-Бурунский (Старокарантинский), Эльтигенский и Багеровский противотанковые рвы. В написанной им книге «Так сражалась Керчь» Сирота касается и интересующих нас событий. Но это, к сожалению, не  дневник, и даже, по большому счету, не воспоминания. Мы не найдем в  этом произведении личных оценок происходившего, в нем нет описания места трагедии, где первый руководитель города не мог не побывать. Приведены те же факты, известные по книге «Зверства фашистов  в Керчи», в которой помещена статья Н.А. Сироты «Отомстим за кровавые злодеяния». Речь идет о все тех же 7000 тысячах, Багеровском рве (в первом случае о «противотанковом рве около Багерова»), разве что теперь Сирота приводит отдельные воспоминания, которые можно найти и в других источниках. Обратим внимание, все же,  на некоторые фразы, упомянутые в них. На «поселок Багерово», куда добрались двое спасшихся, на обстоятельства расстрела, когда обреченных под видом поездки в колхоз посадили в грузовые автомашины, которые остановились «за городом, вблизи станции Багерово, около противотанкового рва» [12, с.50-52].

Наконец, примем во внимание свидетельства двух горожан, в ту пору подростков, выпустивших относительно недавно книги, написанные на основе пережитого ими в годы войны. Один из них был на Сенной площади, куда по приказу 29 ноября 1941 г. явились жившие в Керчи евреи, которых на его глазах после полудня отправили в тюрьму, и было их, по его оценкам, порядка двух тысяч. Через три дня стало известно, что евреев везут «прямо на Багерово»,  и он видел как «огромные крытые машины проходили на большой скорости, а из них неслись вопли и крики женщин и детей» [13, с.51-52]. Другой, как и все в городе, знавший о событиях на Сенной площади и последующей судьбе евреев, называет традиционную цифру 7000, о которой услышал уже  в январе. И пишет о том, что отдельным людям, о чем он знал лично, удавалось спастись, выбравшись из-под трупов из Багеровского рва, который уже в пору массовых расстрелов  так и назывался [14,с.55]. И обосновал это в личной беседе с автором, указав на то, что место казни находилось на пути к хорошо всем известному населенному пункту, и кроме того сообщил, что в строительстве этого рва участвовали и жители его двора, в том числе евреи, для которых он вскоре стал братской могилой.

Попробуем подвести некоторые предварительные итоги нашего исследования. Неизвестно, исходя из представленных здесь данных, когда именно появился термин «Багеровский ров». Более чем очевидно, что в январе, но не в момент обнародования факта зловещего преступления. В ноте наркома иностранных дел В.М. Молотова, как известно, нет упоминаний об этом объекте, что, впрочем, было бы вполне уместно с точки зрения создания конкретного символа, олицетворяющего собой то зло, которое исходило от оккупировавших советские территории немецких фашистов. Надо понимать, что в те дни, когда предоставлялись в центр сведения о злодеяниях в Керчи, рву еще не было дано название. Но постепенно определения типа «противотанковый ров близ Багерова» превратились в «Багеровский ров». И с появлением публикаций в центральной прессе это словосочетание, ставшее символом народного горя, вышло за пределы Керчи.

Где находился этот ров? Внимательно анализируя обнаруженные нами факты, находим массу противоречивых указаний относительно его местонахождения. В отдельных публикациях, в частности, речь идет о том, что ров расположен «под Керчью», что вполне объяснимо, поскольку подобного рода оборонительные сооружения создавались на танкоопасных направлениях и должны были стать препятствием на пути врага, стремившегося овладеть крупным стратегическим пунктом. В данном случае противотанковое заграждение у Багеровского шоссе было  устроено здесь ради того, чтобы остановить или замедлить продвижение немецких танков в сторону военного аэродрома, железнодорожной станции Керчь - ΙΙ  и хлопкоочистительного завода. Прорвав этот рубеж, противник мог не только овладеть этими объектами, но и продвигаться, в конечном итоге, к центру города, к морскому порту  и другим важным пунктам снабжения войск или возможной эвакуации. Кроме того открывался путь к металлургическому заводу, дорогу  к которому преграждал еще один ров — Аджимушкайский, названный по ближайшему населенному пункту[6].

Багеровский ров был возле Керчи, выражаясь по-другому, «за городом», но на каком расстоянии от него? И, собственно, как определялось это расстояние? В одних случаях речь идет о 4-х, в другом — 8 и даже 10 км («верстах»). Вывозили людей, по приведенным выше сведениям, в ров «под Багерово», «около Багерова», везли «на Багерово». Подъезжали они «до Багерова», «к Багерову», не доезжали «до Багерова», высаживали их «за аэродромом».

В качестве ориентиров местонахождения рва упоминаются «долина», «Багеровское шоссе», «дорога», «взгорье».

Багерово именуется деревней, поселком, станцией и даже селом.

Попробуем найти ров, используя вышеприведенные данные. Но для начала определимся по поводу населенного пункта Багерово. Под этим названием тогда действительно были известны и станция, и деревня, ставшая накануне войны рабочим поселком. В памяти горожан сохранялся  и рабочий поселок совхоза «Багерово», существовавшего в 1930-1939 гг. Материалы проведенной в январе1939 года переписи свидетельствуют о том, что в деревне Багерово, в составе которой находилась одноименная станция, проживало 665 чел. [15, л.67]. К началу войны рядом с рабочим поселком, к северу от него, появился военный городок в качестве поселка Багерово, принадлежавший созданному в 1939 году авиационному полигону, с территории которого население постепенно переселялось к югу от железной дороги [16, с.402-403]. Так что эти разночтения вполне объяснимы. А что касается «села Багерова», это ошибочное выражение встречается только у И. Сельвинского. Одним словом, название «Багерово» по разным причинам было в Керчи достаточно хорошо знакомо, звучало непонятно, а потому, пожалуй, загадочно. Ныне этимология этого топонима изучена, происхождение свое он ведет от фамилии владельца окрестных земель испанского консула в Одессе Fransisko Baguer y Ribaz, т.е. Франциско Багуэра-и-Рибаса, которого в России именовали Франц Яковлевич Багуэр (Багуер) или Багер. Последняя транскрипция, хотя и не совсем верная с точки зрения современного языкознания (правильно: Багуэр), была использована при наименовании вновь появившегося при строительстве ж.д. линии Владиславовка–Керчь в 1899 г. разъезда Багерово [там же, с.403].

Поищем-таки, пользуясь послевоенной топографической картой [17], нужный нам  объект «близ Багерова», отметив при этом, что расстояние между ст. Багерово и городом в 1926 г. исчислялось в 11 км [18, с.92]. По нашим наблюдениям, это было расстояние между двумя железнодорожными станциями, и, в таком случае, будем делать измерения в наших поисках, начиная от вокзала ст. Керчь-2-я (ныне ст. Керчь). Вспомним о «десяти верстах», и действительно окажемся «около Багерова». Но никакого рва не обнаружим. Тот же результат последует и в случае с 8-ю километрами. Только отмерив расстояние примерно в 4,5 километра, увидим разорванный на две части проходящими здесь железной дорогой и шоссе «Багеровский ров» (как он и представлен на карте). Его  общая длина составляет 1,5 км.  Северный участок рва (а это и есть относительно деревни: «Не доходя, направо…»), имеет протяженность 800 м.[7] Там и происходили расстрелы. Осмотрим местность и убедимся в том, что перед нами знакомые ориентиры: упомянутая «дорога», «долина» речки Мелек-Чесме (ныне Приморская), образованная двумя грядами холмов («взгорье»), одна из которых под названием Катерлезская присутствует на отдельных снимках, посвященных рву. А сам ров пересекает эту долину, упираясь в естественные препятствия: северным крылом в вышеназванную гряду, а южным — в русло речки, прижимающейся в этом месте к Митридатскому гребню. На расстоянии нескольких сот метров от северной части рва, в  направлении города, и поныне существует «аэродром».

Здесь же рядом расположены и ранее упоминавшиеся населенные пункты, где искали спасение избежавшие смерти жертвы фашистского террора. Если взять место расстрела (условно говоря, центральную часть северного участка рва) и провести прямую линию до ближайшего жилья, вырисовывается следующая картина. Немногим более чем в 4-х км располагалась д. Катерлез (ныне с. Войково), всего в 1,5 км, в границах города, п. Скасиев Фонтан (ныне Мичурино), еще ближе — на расстоянии чуть более километра — находился колхоз имени Сталина. А пресловутое Багерово отстояло от так называемого Багеровского рва более чем на 6 км.

Обратим внимание на вышеназванное коллективное хозяйство, носившее имя вождя. Создается впечатление, что при редактировании книги «Зверства фашистов в Керчи» название это осталось случайно не замеченным. На него почему-то никто не обратил внимания, ибо все другое, связанное с привязкой места казни к ближайшему населенному пункту, каковым  являлась деревня Октябрьская (центральная усадьба этого  колхоза),  очевидно, сознательно исправлялось таким образом, чтобы не было сомнения в том, что Багеровский  противотанковый ров  имеет отношение именно (и только) к соименному селению.

Подумаем, однако, реально ли было  в то время назвать этот заполненный трупами ров в соответствии с его истинным местонахождением? Возможно ли было дать ему имя Октябрьский, символизирующее великую пролетарскую революцию (хотя и по времени своего происхождения ров, скорее всего, действительно октябрьский, позднее его бы уже не смогли вырыть). Были и другие, но  столь же не приемлемые варианты. Скажем, это инженерное сооружение можно было бы наименовать, гипотетически, Микоянский или Микояновский ров. Нынешнее село Октябрьское Ленинского района знали тогда в народе и до сих пор продолжают называть «Микоян» по изначально существовавшему в этой деревне колхозу им. А.И. Микояна, основанному до этого в Скасиевом Фонтане местными армянами и переселенному, очевидно, в 1938 г. во вновь построенную вдоль и южнее Багеровского шоссе деревню, получившую чуть позже уже известное нам название. Сюда же в 1939 году переселили жителей ряда деревень, входивших в состав колхоза им. Сталина, земли которого оказались на территории, отведенной уже упомянутому Крымскому испытательному авиационному полигону. Объединенное хозяйство получило, разумеется, имя И.В. Сталина [16, с.406]. И как в таком случае называть ров. Сталинский?

Все эти названия, в особенности первое и последнее, как нельзя лучше подходили бы к наименованию противотанкового заграждения, стань оно действительно непреодолимой преградой на пути врага. Но, увы, дорога не превратилась в Волоколамское шоссе,  деревня — в разъезд Дубосеково, а у защитников Керчи не нашлось своих героев-панфиловцев.

Октябрьская, являвшаяся к началу войны вполне заметным поселением (в ней, по нашим оценкам, проживало более полутысячи человек) и располагавшаяся ближе всех к изучаемому объекту, тем не менее, не стала тем  населенным пунктом, по которому могли бы дать наименование расположенному на землях колхоза Сталина (бывшего Микояна) противотанковому рву. И причины здесь, как мы убеждаемся, очевидны. Место трагедии, массовой гибели советских людей, место, ставшее братской могилой для нескольких тысяч расстрелянных жителей города, не могло быть связано с названиями и, тем более, именами,  олицетворяющими собой новую эпоху, важнейшие достижения социализма. И нашлось имя идеологически нейтральное, но звучавшее  твердо и сурово, может даже, трагически. Во всяком случае, в нем нет ничего мягкого, ласкательного или  притягательного. Возможно, это уже современное восприятие, когда известно, какие ассоциации вызывает это название и  что за ним стоит.

Возвращаясь в этой связи к численности жертв Багеровского рва, отметим, что на протяжении послевоенных десятилетий никто не задавался целью осуществить ревизию существующих сведений. А если кому-то в последующем и приходила в голову подобная идея, он сталкивался  с непреодолимыми препятствиями для ее реализации. И только относительно недавно  стало возможным пересмотреть устоявшиеся представления. Практически одновременно в статьях крымских исследователей, посвященных событиям, связанным с оккупацией, и в работах ученых, занимающихся проблемами холокоста в Крыму, появились иные оценки масштабов произошедшей в декабре 1941 года трагедии мирного населения Керчи.

Одним из первых на существующую проблему обратил внимание известный крымский краевед В.Н. Гуркович, пришедший в своих изысканиях к выводу, что  в Багеровском рву было уничтожено ориентировочно 2000 человек, с возможными вариантами: плюс или минус несколько сот казненных. Причем, в целом речь идет, прежде всего, о еврейском населении Керчи [7, с.130]. По мнению научного сотрудника Керченского заповедника Г.В. Коротковой, коснувшейся этого вопроса  в двух своих статьях, во рву было расстреляно, по неполным данным, но с учетом погибших  29 декабря 1941 г. 350 заложников, арестованных накануне в п. Самострой Камыш-Бурунского железорудного комбината, около 2000 человек, принадлежавших  преимущественно к лицам еврейской национальности [11, с.172; 19, с.312].

Авторы книги «Холокост: Катастрофа в Крыму» сообщают сведения о гибели только евреев Керчи. Они называют число расстрелянных в противотанковом рву 1-3 декабря в 2500 чел., прибавляя к этому цифры казненных в последующем и, прежде всего, 29 декабря[8], а также в ходе новой оккупации 1942 года и считают, что в совокупности жертвами геноцида стали около 3 тысяч евреев города [20, с.17]. В справочнике, посвященном местам массового уничтожения еврейского населения Крыма в 1941-1944 г., относительно Керчи названы, опять-таки только касательно евреев, цифры казненных в Багеровском рву: 2500 или около 2 тыс. чел., а также неизвестное количество евреев, расстрелянных якобы 29 декабря. Названа и хорошо нам знакомая цифра «7000»,  относящаяся  к числу  собравшихся на Сенной площади евреев и  ставшая впервые известной, как утверждается, в апреле 1943 года,  благодаря показаниям пленного немецкого унтер-офицера [21, с.42-43].

Названных авторов объединяет одно: они не используют приводившиеся нами, ставшие широко известными со дня опубликования ноты В.М. Молотова и последующих публикаций явно завышенные цифры жертв Багеровского рва[9]. Современные исследователи более реалистичны в своих оценках и выводах, базирующихся, в том числе, и на опубликованных немецких источниках. Один из них, отчет ортскомендатуры 1/287 г. Керчи от 7 декабря 1941 г. о деятельности с 28.11 по 7.12.1941 г., свидетельствует: «Переселение евреев числом примерно 2500 было произведено 1, 2 и 3 декабря 1941 г.» зондеркомандой 10 б [22, с.106][10]. В документе также сообщается о возможных дальнейших казнях, поскольку некоторое количество евреев сумело избежать смерти в первые дни декабря. Очевидно, какое–то небольшое число обреченных еще было расстреляно (Раиса Белоцерковская, например, была в группе, казненных 20 декабря), но последние акции уже касались не евреев.  Они  были связаны с расстрелами 29 числа большой партии арестованных уже в ходе боев за город заложников, уже названное число которых (350) было установлено 31 декабря в результате работы специальной комиссии [11, с.171] и,  таким образом, общее количество расстрелянных в Багеровском рву приближается к 3000 человек. Причем, доля евреев по отношению к общему числу  казненных могла составлять около 90%.

Проведенное исследование, конечно, не позволяет нам считать, что поставлены все точки над і. Сохраняются вопросы, касающиеся численности жертв фашистского террора в Керчи в 1941 году (мы их коснулись лишь попутно), нет ясности кто и когда именно сориентировал место массовых казней относительно Багерово. Очевидным является лишь то, что истинное название объекта (какой из предложенных нами вариантов не выбирай) несло в себе потенциальную угрозу по отношению к любому, кто  отважился бы в то время сообщить о настоящем местонахождении этого противотанкового рва, ставшего символом трагедии и безмерного людского горя.

Использованные источники и литература:

1.      Зверства немецких фашистов в Керчи. Сборник рассказов пострадавших и очевидцев. Сухуми: Красный Крым, 1943. 107 с.

2.      Огонек, 1942, 4 февраля (Материалы М. Шрайера).

3.      Фотогазета Главного Политического Управления Красной Армии.1942, февраль, №19 // Фонды Керченского историко-культурного заповедника (КИКЗ), КМТИ-2571.

4.      Огонек, 1942, 8 марта (Материалы М. Шрайера).

5.      Сталин И.В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М.:Госполитиздат, 1947. 208 с.

6.      Не забудем, не простим. М.:Госкиноиздат, 1942 // Фонды КИКЗ, КМП-2513.

7.      Гуркович В.Н. К вопросу о расстрелах мирного населения в Багеровском рву в 1941 году // Керчь военная (Сборник статей). Ред.-сост. В.В. Симонов. Керчь, 2004. С.127-131.

8.      Война глазами поэта. Крымские страницы из дневников и писем И.Л. Сельвинского. Симферополь, 1994. 84 с.

9.      Дневник И.А. Козлова из фондов Керченского заповедника / Подготовка текста, предисловие и комментарии Г.В. Коротковой // Научный сборник Керченского заповедника. Керчь, 2008. Вып.ΙΙ. С.484-537.

10.  Козлов И.А. В Крымском подполье. М., 1952. 368 с.

11.   Короткова Г.В. К вопросу о работе Чрезвычайной комиссии в Керчи (1944 г.) // На Керченском плацдарме / Военно-исторические чтения. Керчь, 2004. Вып.2. С.166-183.

12.     Сирота Н.А. Так сражалась Керчь. Симферополь, 1961. 152 с.

13.    Бойченко-Керченский А.И. Фронт во дворе. Симферополь, 2000. 256 с.

14.    Котельников П.П.  Керчь .1935-1945. Воспоминания очевидца. Симферополь, 2007. 112 с.

15.    Государственный архив АРК (ГААРК), Ф.р-219, Оп.9, Д.167.

16.  Санжаровец В.Ф. Антропотопонимы Керченского полуострова: происхождение некоторых исторических и современных ойконимов (опыт историко-топонимического исследования) // Научный сборник Керченского заповедника. Симферополь, 2011. Вып. III. С.388-411.

17.  Топографическая карта. УССР. Крымская область. Генеральный штаб. Масштаб 1:25000. 1957.

18.    Список населенных пунктов Крымской АССР по Всесоюзной переписи 17 декабря 1926 г. Симферополь, 1927.

19.  Короткова Г.В. Оккупационный режим в Керчи в период Великой Отечественной войны и его последствия // Керчь военная (Сборник статей). Ред.-сост. В.В. Симонов. Керчь, 2004. С.304-339.

20.    Гельман Б.Н., Глубочанский А.Д. Холокост: Катастрофа в Крыму. Симферополь, 2004. 232 с.

21.    Тяглый М.И. Места массового уничтожения евреев Крыма в период нацистской оккупации полуострова (1941-1944). Справочник. Симферополь, 2005. 120 с.

22.    Ткаченко С.Н. Феодосия — курорт стратегический // Один год из 25 веков. Феодосия, 1941-1942 / Под ред. С.Н. Ткаченко и Ю.А. Утробина. Симферополь, 2011. С. 6-14.

23.  Сборник документов и материалов об уничтожении нацистами евреев Украины в 1941-1944 годах / Сост. А. Круглов. Киев: Ин-т иудаики, 2002.