АДЖИМУШКАЙСКИЕ КАМЕНОЛОМНИ.

 

Подробнее

Подробнее    Подробнее     Подробнее

 

Илья Сельвинский.

 

Аджимушкай.

 

Кто всхлипывает тут? Слеза мужская Здесь может прозвучать кощунством. Встать! Страна велит нам почести воздать Великим мертвецам Аджимушкая. Воспрянь же, в мертвый погруженный сон. Подземной цитадели гарнизон! Здесь был военный госпиталь. Сюда Спустились пехотинцы в два ряда, Прикрыв движенье армии из Крыма. В пещерах этих ожидал их тлен, Один бы шаг, одно движенье мимо — И пред тобой неведомое: плен! Но, клятву всем дыханием запомня, Бойцы, как в бой, ушли в каменоломни. И вот они лежат по всем углам, Где тьма нависла тяжело и хмуро — Нет, не скелеты, а скорей скульптура, С породой смешанная пополам. Они белы, как гипс. Глухие своды Их щедро осыпали в непогоды Порошей своего известняка. Порошу эту сырость закрепила, И, наконец, как молот и зубило, По ним прошло ваянье сквозняка. Во мглистых коридорах подземелья Белеют эти статуи Войны. Вон, как ворота, встали валуны, За ними чья-то маленькая келья — Здесь на опрятный автоматец свой Осыпался костями часовой. А в глубине кровать. Соломы пук. Из-под соломы выбежала крыса. Полуоткрытый полковой сундук, Где сторублевок желтые огрызья, И копотью свечи у потолка Колонкою записанные числа, И монумент хозяина полка — Окаменелый страж своей отчизны. Товарищ! Кто ты? Может быть, с тобой Сидели мы во фронтовой столовой? Из блиндажа, не говоря ни слова, Быть может, вместе наблюдали бой? Скитались ли на Южном берегу, О Маяковском споря до восхода, И я с того печального похода Твое рукопожатье берегу?   Вот здесь он жил. Вел записи потерь. А хоронил чуть дальше — на погосте. Оттуда в эту каменную дверь Заглядывали черепные кости, И, отрываясь от текущих дел, Печально он в глазницы им глядел И узнавал Алешу или Костю.   А делом у него была вода. Воды в пещерах не было. По своду Скоплялись капли, брезжа, как слюда, - И свято собирал он эту воду. Часов по десять (падая без сил) Сосал он камень, напоенный влагой, И в полночь умирающим носил Три четверти вот этой плоской фляги.

Вот так он жил полгода. Чем он жил? Надеждой? Да. Конечно, и надеждой. Но сквознячок у сердца ворошил Какое-то письмо. И запах нежный Пахнул на нас дыханием тепла: Здесь клякса солнца пролита была. И уж не оттого ли в самом деле Края бумаги пеплом облетели?   «Папусенька! — лепечет письмецо. — Зачем ты нам так очень мало пишешь? Пиши мне, миленький, большие. Слышишь? А то возьму обижуся — и все! Наташкин папа пишет аж из Сочи. Ну, до свидания. Спокойной ночи»   «Родной мой! Этот почерк воробья Тебе как будто незнаком? Вот то-то (За этот год, что не было тебя, Проведена немалая работа). Ребенок прав. Я также бы просила Писать побольше. Ну, хоть иногда... Тебе бы это Родина простила. Уж как-нибудь простила бы... Да-да!» А он не слышит этих голосов. Не вспомнит он Саратов или Нижний, Средь хлопающих оживленных сов Ушедший в камень. Белый. Неподвижный. И все-таки коричневые орды Не одолели стойкости его. Как мощны плечи, поднятые гордо! Какое в этом жесте торжество! Недаром же, заметные едва Средь жуткого учета провианта, На камне нацарапаны слова Слабеющими пальцами гиганта: «Сегодня вел беседу у костра о будущем падении Берлина». Да! Твой боец у смертного одра Держался не одною дисциплиной. Но вот к тебе в подземное жилище Уже плывут живые голоса, И постигают все твои величье Металлом заблиставшие глаза. Исполнены священного волненья, В тебе легенду видя пред собой, Шеренгами проходят поколенья, Идущие из подземелья — в бой! И ты нас учишь доблести военной, Любви к Советской Родине своей Так показательно, так вдохновенно, С такой бессмертной силою страстей, Что, покидая известковый свод И выступив кавалерийской лавой, Мы будто слышим лозунг величавый: «Во имя революции — вперед!».   Аджимушкайские каменоломни. Ноябрь 1943 года.

 

 

 

ФИЛЬМЫ В ТЕМУ.

 

Павел Ягунов и история подземного гарнизона Аджимушкайских каменоломен.

 

 

 

Алтарь Победы. Партизаны.       В фильме принимает участие Михаил Радченко, утверждающий, что в Аджимушкайских каменоломнях был "достаток воды". Хотя по воспоминаниям других очевидцев, воды катастрофически не хватало...

Секретная папка. Тайна обороны Крыма. 170 дней в Аду (Аджимушкайский ад) 25.01.2017.

 

Искатели. Архив подземного гарнизона.

Аджимушкай. Подземная крепость.

 

Не ФАКТ 43 выпуск 2016.

Великая война Подземной цитадели гарнизон.

 

 

Альтернативная версия украинских и российских документалистов.

 

МИХАИЛ ПЕТРОВИЧ РАДЧЕНКО.

 

 

Подробнее

 

 

 

 

Документальный фильм. Аджимушкай: подземелье смерти.

Я - последний защитник Аджимушкайских каменоломен | Я помню.

 

Аджимушкай. Подземной гарнизон. Сценарий фильма.

 

 

Подробнее

 

 

 Пройдитесь по ссылкам:  70 - летие обороны Аджимушкая ( смотреть)         

 

 

Экспедиция "Аджимушкай 2013" в Керчи: первые находки (смотреть)

 

 

Аджимушкай. Публикации в журнале: "Вокруг света" и другие материалы (смотреть здесь)

 

Оборона Аджимушкайских каменоломен подземными гарнизонами в мае-октябре 1942 года
В предлагаемой статье мы попытались остановиться лишь на тех эпизодах, которые не получали ранее должного освещения, а также ввести в научный оборот некоторые документы, полученные в ходе поисковых экспедиций последних лет.

 

Подробнее

 

Павел Ягунов — командир легендарного «подземного гарнизона»

 

Подробнее

 

 

Четвертый батальон БВОКУ.

 

Подробнее

 

 

Картины Николая Яковлевича Бута

посвящённые обороне Аджимушкайских каменоломен.

 

 

Подробнее

 

 

Командир подземного гарнизона Аджимушкайских каменоломен полковник П.М. Ягунов и комиссар каменоломен И.П. Парахин.

 

 

   Подробнее     Подробнее     Подробнее            

       

   После неудачной попытки остановить наступающего противника на линии Турецкого вала, командование Крымского фронта вынуждено было принять решение об оставлении Керченского полуострова. Учитывая сложившуюся ситуацию, был отдан приказ о последовательной обороне двух рубежей, оборона первого из которых (м.Тархан - пос. Катерлез - Керчь-порт) была уже нереальной ввиду захвата к этому моменту противником большей его части. Поэтому бои, позволившие выиграть время для эвакуации основной массы войск, развернулись на рубеже: высоты 95,1 - 133,3 – Аджимушкай - Колонка, удержание которого «во что бы то ни стало» ранее было возложено на 51-ю армию.

  Общее руководство обороной этого участка было возложено на начальника отдела боевой подготовки штаба Крымского фронта полковника П. М. Ягунова, который 14 мая был назначен заместителем начальника штаба фронта и в этот же день начал формировать отдельные батальоны и ударные группы из личного состава резерва. Основу этого отряда, кроме командиров и политработников резерва и личного состава 1-го фронтового запасного полка, составили несколько сотен курсантов военных училищ, бойцы и командиры 276-го стрелкового полка НКВД и 95-го пограничного полка, 1-й и 2-й батальоны которого закрепились на позициях севернее Аджимушкая, а также военнослужащие различных родов войск из частей и соединений фронта, которые «уже 13 мая стали заполнять проходы каменоломен».

   Ко второй половине 14 мая отряд полковника Ягунова насчитывал около 4000 человек, причем отдельные роты были сформированы сплошь из комсостава. Однако положение осложнялось острой нехваткой оружия, даже стрелкового. По воспоминаниям младшего лейтенанта С. С. Шайдурова, «… Резерв комсостава совершенно не был вооружен. Личное оружие было только у работников штаба и очень немногих из резерва. К началу боев в непосредственной близости к катакомбам часть резерва удалось вооружить за счет излишнего (выносимого) оружия отступающих частей. Это были винтовки, карабины, ручные пулеметы, несколько станковых пулеметов, гранаты, 50-мм минометы». Все средства огневой поддержки, имеющиеся в распоряжении полковника Ягунова, - минометы, противотанковое орудие и несколько расчетов ПТР - были направлены в район Царского кургана для прикрытия танкоопасного направления южнее поселка, и создания хотя бы видимости прочного стыка с отрядами и группами 44-й армии, сражавшимися в районе Колонки.

   В первый бой отряд полковника Ягунова вступил к исходу дня 14 мая, когда противник стремительно продвинулся в обход пос. Катерлез и неожиданно вышел к Аджимушкаю, мимо наших разрозненных частей, оставивших свои позиции в районе Багерово и отходивших в северо-восточном направлении. В ходе контратаки, предпринятой отрядом Ягунова совместно с частями 157-й стрелковой дивизии, враг был остановлен, а затем и отброшен, потеряв 3 танка и много стрелкового оружия.

   В течение последующих дней советские войска вели активную оборону на этом рубеже, выигрывая время и надежно прикрывая переправы с севера.

   К исходу 17 мая противник захватил пос. Маяк и Жуковку, в ночь на 18-е прорвал оборону в районе завода им. Войкова, после чего Аджимушкай был полностью окружен. 18-19 мая ценой невероятных усилий нашим войскам удавалось удерживать лишь узкую полоску берега в районе Еникале, где бои не стихали до утра 20 мая, когда отсюда на судах были вывезены последние защитники.

   Благодаря героизму, высокому мужеству бойцов и командиров арьергардов, заметную роль среди которых сыграл отряд полковника Ягунова, из района Керчи удалось эвакуировать не менее 120000 человек, в том числе десятки тысяч раненых и часть боевой техники и имущества. Но даже тогда, когда переправа была закончена, на последних рубежах обороны Крымского фронта продолжались бои.

   Отряд полковника Ягунова также, как и части и соединения 44-й армии, согласно приказу командующего фронтом, должен был держаться до «особого распоряжения», которого Ягунов так и не получил.

   Поскольку прорвать кольцо окружения не удалось, для полковника Ягунова и его ближайшего окружения на первый план неизбежно выходил вопрос – что делать дальше? После военного совета, проведенного в каменоломнях, среди старших командиров утвердилось мнение о необходимости продолжить борьбу, спустившись под землю и создав сильный очаг сопротивления. К этому времени подземные выработки уже стали укрытием для бойцов сводных отрядов, не имевших сил удерживать пос. Аджимушкай и совершавших неожиданные отчаянные вылазки, то отбивая у врага территорию над каменоломнями, то вновь оставляя ее и уходя под землю.

   Результатом решения, принятого на военном совете, стал приказ, объявленный утром 21 мая 1942 г. в Центральных каменоломнях, о создании «участка обороны Аджимушкайских каменоломен» («полк обороны Аджимушкайских каменоломен им. Сталина»). Видимо, к этому моменту командование создаваемого подземного гарнизона уже знало или догадывалось, что переправа войск Крымского фронта закончилась, и попытки прорыва к берегу пролива потеряли смысл.

   Как вспоминали некоторые участники обороны, в первые же дни была организована медицинская служба и взята под контроль работа госпиталей. Видимо, это было вызвано острой необходимостью, так как под землей оказалось довольно много раненых, которых не успели вывезти к переправам, и число их увеличивалось с каждым днем в ходе ожесточенных боев на поверхности.

   Сразу же после объявления приказа началось формирование подразделений и служб, в связи с чем произведен учет бойцов и командиров, находившихся под землей. Записи производились по установленной форме в большие тетради и составлялись общие списки, машинописные копии которых передавались в штаб. На основании этих списков всем были выданы личные знаки – пропуска, служившие для предъявления при передвижении внутри каменоломен.

   Весь личный состав, насчитывающий по разным данным от 15000 до 5000 человек, был разделен на батальоны. Кроме стрелковых батальонов в подземном гарнизоне были созданы и отдельные службы: связи, тыла, группа разведки, химотдел, особый отдел, военная прокуратура и военный трибунал.

   Фактически, создание гарнизона растянулось на несколько дней, и эта задача была решена лишь после первых газовых атак – в последних числах мая 1942 г. Но и после этого под землей находились отдельные группы военнослужащих, не подчинявшиеся командованию и действовавшие самостоятельно. Подтверждение этому мы находим в воспоминаниях И. Ф. Зубарева, который писал: «… мы знали, что… кроме тех, кого мы видели, и с кем ходили на вылазки, была еще группа людей. Это была большая организованная группа. Можно сказать основное ядро подземелья, в ней больше было командного состава. Они отделились еще с первых дней подземной жизни, взяв с собой оружие, боеприпасы, питание и ушли вглубь. И, насколько я знаю, они к себе не принимали людей, которых… не знали, и если кто встречался с их часовыми, тех отправляли обратно».

   Возможно, наличие таких обособленных групп объяснялось возникшими по той или иной причине сомнениями в их надежности, для проверки которой требовалось время. В воспоминаниях аджимушкайцев можно встретить рассказы о том, что всех незнакомых бойцов и командиров определяли в отдельные подразделения до того момента, пока они не проявят себя в бою.

   О том, что командование не просто пыталось контролировать настроения и благонадежность личного состава оставшегося под землей, создав особый отдел и закрепив оперуполномоченного за каждым батальоном, но и решительно пресекало любые проявления паникерства, трусости или неустойчивости, говорит факт создания специального взвода, возглавляемого неизвестным майором, в задачу которого входило «очищать гарнизон от предателей и изменников».

   Подобный гарнизон, численностью более 2000 человек, разделенных на 4 батальона, был сформирован и в Малых Аджимушкайских каменоломнях.

   Следует отметить, что гарнизоны в Центральных и Малых каменоломнях были не единственными – практически все выработки на территории пос. Аджимушкай (Быковские, Вергопольские, Дедушевы каменоломни) стали укрытием для военнослужащих и гражданского населения или очагами сопротивления, хотя оборона в них и не носила столь длительный и ожесточенный характер, а точных сведений о численном составе, организации, структуре и времени боевой активности до сих пор нет.

   В архиве КГИКЗ сохранились отрывочные сведения лишь о небольшой группе, находившейся в Вергопольских каменоломнях, где при приближении немцев укрылись мирные жители. Большая часть из них, испугавшись угроз фашистов, захвативших поселок, вышла из-под земли, но 16 человек, среди которых были семья Токаревых, коммунист Ф.Биянко, жена полковника РККА и неизвестный лейтенант, остались. На третий день они узнали, что «в скале» находится и группа военнослужащих, численностью 27 человек, с которой соединились. Воды в каменоломнях первое время было достаточно, освещали штольни, используя сначала керосин и горючее, затем – жгли телефонный провод. Группа в Вергопольских каменоломнях знала, что рядом сражаются наши войска и поэтому, когда продовольствие у них стало заканчиваться, приняла решение пробираться на соединение с крупными гарнизонами, но первые попытки незаметно выйти из-под земли оказались неудачными. По словам А.Э.Токарева, фашисты после этих попыток пустили в каменоломни газы, но из-за отсутствия сквозняка газы в каменоломни не пошли. Лишь спустя некоторое время, когда совсем плохо стало с продовольствием, и начались проблемы с водой, сначала красноармейцы, а за ними и все остальные вышли на поверхность. К этому моменту под землей они находились почти полтора месяца. Семью Токаревых оккупанты захватили при выходе и несколько дней продержали в комендатуре, отпустив после двух-трех допросов. Судьба остальных, вышедших из Вергопольских каменоломен, осталась неизвестной.

   С мая до середины августа продолжалась оборона Булганакских каменоломен (примерно в 3 км северо-западнее Аджимушкая), основу гарнизона которых составили несколько десятков военнослужащих 510-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона и медико-санитарного батальона 396-й стрелковой дивизии, под командованием лейтенанта М.В. Светлосанова и старшего политрука В.С. Гогитидзе. До последних чисел октября фашисты не могли очистить от мелких групп советских бойцов подземные коммуникации завода им. Войкова. Какое-то время сопротивлялись группы военнослужащих в Багеровских и Старокарантинских каменоломнях.

   В.В.Абрамов делит боевые действия гарнизона Центральных каменоломен на три периода.

   Первый: с момента окружения (18 мая) до первой газовой атаки (24 мая).
Второй: с 25 мая до начала августа 1942 г. – период активной обороны (хотя последние данные позволяют считать его до конца августа).
   Третий: до последних чисел октября – пассивная оборона.

   Первый период характеризовался ожесточенными боями на поверхности, попытками прорвать кольцо окружения (причем, в некоторых вылазках участвовали тысячи бойцов), а также стремлением других групп, сражавшихся в окружении, соединиться с гарнизонами каменоломен. Так, 19 мая 1942 г. группа военнослужащих под командованием подполковника Г.М.Бурмина, насчитывающая по разным данным от 600 до 2000 человек, прорвалась в каменоломни из района завод им. Войкова – Колонка, а более мелкие группы из этого же района пробивались в Аджимушкай до 22 мая.

   Наиболее упорный характер в это время носила борьба за воду, нехватка которой начала ощущаться в первые же дни. Все подходы к единственным источникам воды – двум колодцам на поверхности (как их называли местные жители, «сладкий» и «соленый») – хорошо простреливались противником с близлежащих холмов, и аджимушкайцы несли тяжелые потери за каждое ведро воды. В районе колодцев, которые в первые дни, как вспоминают аджимушкайцы, «переходили из рук в руки», шли почти беспрерывные бои. Ночные вылазки не всегда заканчивались успешно и сопровождались огромными потерями. Так, участник обороны каменоломен Г.Н.Акопян вспоминал вылазку, в которой приходилось участвовать ему: «… взяли 4 ведра воды, а потеряли около 100 человек. Крови пролили больше, чем воды брали, это было необходимо, потому что раненые… умирали без воды».

   В каменоломнях воду стали собирать буквально по каплям. Было найдено несколько мест, где вода капала с потолка. Все эти места находились под строгой охраной, а собранная вода тщательно учитывалась и раздавалась по несколько глотков раненым в госпиталях. Поскольку воды для больных и раненых все равно не хватало, в гарнизоне Центральных каменоломен создаются специальные команда «сосунов», бойцы которых высасывали воду из стен, находя влажные места. Вся добываемая вода подлежала строжайшему учету и распределению службой водоснабжения, возглавил которую старший политрук Н.П.Горошко. Впрочем, и здоровые бойцы вынуждены были добывать воду таким же способом.

   Не лучше обстояло дело и в Малых каменоломнях, где так же собирали воду с водокапов, а раненым в первые дни выдавали по одной столовой ложке воды в сутки.

   Для решения проблемы водоснабжения, которая становилась все более острой, защитники Центральных каменоломен в конце мая начали долбить подкопы к наружным колодцам, заваленным оккупантами сверху. Судя по воспоминаниям самих аджимушкайцев, один из этих подкопов был сразу взорван фашистами, а второй – к «соленому» колодцу – удалось закончить 3 июня. На основании исследований и раскопок, произведенных в 1969-1971 гг. С.М.Щербаком, удалось установить, что длина подкопа составляла 20 м, высота от 1,2 до 0,96 м, ширина 0,7 м. В стволе колодца была сооружена площадка с ручным насосом (альвеером) и бочкой.
 

   С ней гофрированным шлангом была соединена вторая бочка, стоявшая в начале подкопа, в которую и перекачивалась вода.

   Таким образом, проблема с водой на какое-то время была решена. Но окончательно решить ее могло только наличие источников воды под землей. В связи с этим в последних числах мая командование приняло решение о строительстве подземных колодцев. Судя по имеющимся в нашем распоряжении данным, начали сооружать одновременно два колодца – на территории 1-го и 2-го батальона. Работа была крайне тяжелой, камень приходилось долбить вручную, используя кирки, ломы, лопаты. Бойцы постоянно сменяли друг друга, пытаясь быстрее добраться до воды. По воспоминаниям В.С.Козьмина, участвовавшего в копке колодца на территории 2-го батальона, в 1-м батальоне до водоносного слоя дошли раньше, но уже на другой день этот колодец был завален мощным взрывом с поверхности. Единственный колодец, который удалось вырыть до конца, располагался на территории 2-го батальона, в глубине каменоломен, и подходы к нему первое время охранялись. Строительство этого колодца, видимо, было закончено к середине июля. По крайней мере, в документах службы водоснабжения уже 14 июля 1942 г. упоминаются два колодца – «резервный» и «колодец № 1».

   Таким образом, предпринятые меры позволили решить проблему водоснабжения – с середины лета воды было в достаточном количестве и удалось создать ее запасы, что свело на нет надежды немецкого командования на сдачу подземного гарнизона из-за жажды.

   В Малых каменоломнях тоже пытались вырыть подземный колодец, но прокопать его удалось только на 5 м, после чего он был брошен. К тому моменту людей под землей оставалось не так уж много, и воды с водокапов уже хватало.

   Первый период обороны, будучи совсем коротким, закончился газовыми атаками, последствия которых для гарнизона Центральных каменоломен были тяжелейшими (о чем подробнее будет сказано ниже). А в конце мая 1942 г. началась активная оборона каменоломен – проводились вылазки, велась разведка, делались попытки установить связь с «Большой землей» и керченским подпольем.

   К сожалению, не считая воспоминаний самих аджимушкайцев, документов о боевой деятельности гарнизона в нашем распоряжении практически нет. Хотя реальным подтверждением их активности могут быть разведсводки и донесения, поступавщие в штаб 47-й армии. Начиная с 20-х чисел мая, наши разведчики и наблюдатели на Таманском берегу неоднократно отмечали ожесточенные бои на территории пос. Аджимушкай. Первое такое донесение, в котором отмечалось, что «по данным, заслуживающим доверия, в районе Аджим-Ушкай группа наших бойцов в количестве 5000 чел. продолжала сопротивление противнику», появилось уже 21 мая 1942 г. В последующие дни подобные донесения повторялись, а накал борьбы в районе каменоломен не спадал.

   Вылазки, проводимые подземным гарнизоном Центральных каменоломен, тщательно планировались и готовились, с предварительным наблюдением через тайные наблюдательные пункты, оборудованные в нескольких местах, и проведением разведки для уточнения сил противника на разных направлениях. В отдельных вылазках участвовало до нескольких тысяч человек. Как вспоминал участник обороны Г.И.Тютин, на поверхность обычно выходили два батальона, третий всегда оставался в каменоломнях в резерве. Пытаясь обеспечить некоторую внезапность, командование проводило вылазки то каждый день, то с различным интервалом. Главной проблемой по-прежнему оставалась катастрофическая нехватка оружия и боеприпасов, которую пытались решить созданием специальных «трофейных команд» и организацией ремонта стрелкового оружия под землей. По свидетельству Д.П.Власова, «… в первую очередь ремонтировали автоматическое оружие, т.е. пулеметы – из 2-х – 3-х собирали один, а пристрелку вели уже по фрицам…»

   В июне почти ежедневно наши наблюдатели на Таманском берегу фиксировали ожесточенную перестрелку и взрывы в районе каменоломен и завода им. Войкова, где также продолжали сопротивление мелкие группы советских военнослужащих. Озабоченность и беспокойство немецкого командования непрекращающимися боями в Аджимушкае можно понять из того, что в середине месяца в район каменоломен было переброшено более половины из 5 немецких полков, находившихся в Керчи, которые, судя по агентурным данным, поступавшим в разведотдел штаба 47-й армии, несли ощутимые потери.

   Еще большую угрозу для оккупантов могли бы представлять подземные гарнизоны при наличии двухсторонней связи с 47-й армией, способной обеспечить боевое взаимодействие в нужный момент. Особенно важной такая связь была в условиях планирования десантной операции на Керченский полуостров, решение о проведении которой было принято Ставкой ВГК 23 июня 1942 г. Это прекрасно понимали как командование подземного гарнизона, неоднократно безуспешно пытавшееся перебросить разведгруппы с донесениями через Керченский пролив, так и командование 47-й армии.

   Но и в условиях полной изоляции борьба в районе каменоломен продолжалась и в июне, и в июле 1942 г. В июле тяжелейшим ударом для защитников каменоломен стало известие о падении Севастополя, ведь все, кто сражался в Аджимушкае, верили - пока держится главная база Черноморского флота Крым остается советским, и о них тоже не забудут, их не оставят. С падением Севастополя надежд на спасение практически не осталось. В эти дни ряды защитников дрогнули, что попытался использовать противник, забрасывая входы листовками следующего содержания: «Красноармейцы и командиры! Полтора месяца Вы уже напрасно ожидаете помощи. Десант красноармейских сил на Крым второй раз не будет повторяться. Вы надеялись на Севастополь, но он уже с сегодняшнего дня находится в германских руках. Ваши товарищи подняли там белый флаг и сдались. Многие из ваших солдат пытались выйти из каменоломен, но ни один не мог пробраться на ту сторону. Ваше положение безнадежно, ваше сопротивление бесполезно. Если Вы выйдете из каменоломен без оружия, мы вам гарантируем жизнь и хорошее обращение. Никому не нужно бояться смерти, ни красноармейцам, ни командирам, ни коммунистам. Бросьте Ваше бесполезное сопротивление и сдайтесь в плен!».

   Но и в этих условиях командование сумело удержать ситуацию под контролем. Даже, когда после крупной вылазки, проведенной в ночь с 8-го на 9 июля, трагически погиб командир гарнизона полковник П.М.Ягунов, Аджимушкай упорно сражался.

   Не вызывает сомнения, что немаловажным фактором в обеспечении стойкости воинов гарнизона Центральных каменоломен была умело поставленная партийно-политическая работа. Главную роль в этом, несомненно, сыграли комиссар гарнизона старший батальонный комиссар И.П.Парахин, начальник политотдела старший политрук Ф.И.Храмов, военкомы батальонов старший политрук И.М.Тяжельников и политрук В.А.Семенюта, и множество других политработников, выполнивших свой долг до конца и оставшихся неизвестными. Их умение найти подход к личному составу подразделений, способность к самопожертвованию и умение воодушевить бойцов личным примером, наряду с твердостью и уверенностью командиров, способствовали тому, что даже в нечеловеческих условиях каменоломен бойцы сохраняли не только ненависть к врагу, но и веру в Победу.

   До сентября в гарнизоне практически ежедневно проводились занятия по тактике и боевой подготовке, политзанятия, читались лекции, проводились политинформации о положении на фронтах, раздавались по подразделениям сводки Совинформбюро, принимаемые по радио и распечатанные в штабе на машинке. В поддержании высокого боевого духа определенная роль отводилась и наглядной агитации – в некоторых местах на стенах выработок вывешивали лозунги, написанные на бумаге. В первые дни обороны выпускались «Боевые листки». Один из таких листков - № 2 за 22 мая 1942 г. - был найден военно-поисковой экспедицией «Аджимушкай» в 1992 г. В нем три статьи, дающие представление о том, что больше всего волновало аджимушкайцев в тот момент: «Больше бдительности» Вахрушева (или Вахрункова); «Смерть фашистам», в которой идет речь о боях 19 и 20 мая и отличившихся в этих боях бойцах, младшего политрука Голубева; «Беречь оружие» заместителя политрука Иванова.

   Не меньшее значение имела четкая организация гарнизона и обязательное выполнение требований и положений Уставов РККА, обеспечиваемое самыми решительными и жесткими мерами. Со всей суровостью и беспощадностью пресекались воинские преступления (дезертирство, попытки перехода на сторону врага, нарушения дисциплины и воровство).

   Все эти меры позволяли поддерживать высокую боеспособность на протяжении достаточно длительного времени.

   В июле 1942 г. гарнизон Центральных каменоломен, насчитывающий не более 1000 человек, под командованием подполковника Г.М.Бурмина (заменившего погибшего Ягунова), вел непрерывные бои, пытаясь прорваться к проливу, и несколько раз вынудив противника оставлять поселок. Сильная ружейно-пулеметная стрельба в течение всей ночи отмечалась в разведсводках 47-й армии 10, 20, 23 и 29 июля, причем 20 июля в 5-00 фашисты открыли по поселку стрельбу из артиллерийских орудий, расположенных на г. Митридат, что свидетельствовало о захвате Аджимушкая и прилегающей территории защитниками каменоломен.

   Лишь в августе боевая активность гарнизона Центральных каменоломен стала падать, когда под землей осталось несколько сот человек, и резко увеличилась смертность от истощения и болезней. По данным противника, с июля в гарнизоне хлеба не было, к сентябрю ежедневный рацион включал 150 грамм сахара и 20 грамм «суповых продуктов», а также кости, шкуры и копыта лошадей, забитых еще в мае, из которых оставшиеся в живых защитники варили похлебку. Резали на кусочки и варили кожаные ремни. Мелкие группы бойцов выходили из каменоломен, пытаясь собрать на полях вокруг поселка колоски ячменя и траву.

   Оставшиеся в живых аджимушкайцы впоследствии писали: «К августу месяцу я, как, вероятно, и многие другие из защитников катакомб, совершенно потерял ощущение вкуса. Я не понимал вкуса того, что ел, то ли это сладкое, горькое, кислое…» … «Жизнь становилась все тяжелее и тяжелее, люди стали пухнуть от голода... Только и было – разговоры о еде. Вспоминали, как кушали раньше дома. Особенно молодые бойцы… Стало совсем невыносимо, стали есть все, что попадалось: лошадей, собак, кошек и в последнее время стали есть крыс, их там было очень много… Люди умирали, их хоронили там же, еле присыпали землей, не было ни у кого сил на большее. Даже лежали около нас трупы умерших по несколько дней».

   Но даже в этих условиях все еще четко работали штабы, политотдел и другие службы, ежедневно составлялись строевые записки, постовые ведомости, списки умерших и погибших.

   И в августе все еще проводилась разведка, совершались вылазки, обстреливали противника из амбразур. Косвенным подстверждением боевой активности гарнизона в это время можно считать фразу из письма директора Керченского археологического музея городскому голове, датированное 21 августа 1942 г., в котором высказывалась просьба о включении «в штат музея смотрителя для Царского кургана, ныне находящегося в военной зоне , но в ближайшее время потребующего охраны и наблюдения».

   2 сентября 1942 г. в связи с высадкой немецкого десанта на Таманский полуостров рухнули последние надежды аджимушкайцев на спасение. В эти дни защитникам, еще имевшим силы, был отдан приказ, мелкими группами уходить из каменоломен. А после серии мощных взрывов, произведенных фашистами в Центральных каменоломнях в 20-х числах сентября, организованное сопротивление здесь практически прекратилось, и под землей осталось немногим более сотни человек, в разных частях каменоломен.

   В Малых каменоломнях решение о выходе было принято еще в середине июля, а в середине августа (14 и 17) из-под земли вышли военнослужащие из группы С.А.Ермакова. По некоторым данным, подполковник С.А.Ермаков на берегу пролива погиб, а батальонный комиссар Б.М.Семенов попал в плен. Небольшая группа защитников, во главе со старшим лейтенантом М.Г.Поважным, укрывшаяся в самых дальних тупиковых штольнях, в силу малочисленности была уже неспособна к решительным действиям, видимо, полностью деморализована, и просто оттягивала неизбежный момент выхода.

   Существование гарнизонов в каменоломнях столь длительное время можно объяснить различными причинами, но только не пассивностью немецких, а затем сменивших их румынских, войск. В течении как минимум трех месяцев развитие событий в районе пос.Аджимушкай характеризовалось ожесточенным противоборством и использованием со стороны осаждающих различных методов для подавления столь грозного очага сопротивления. Впрочем, и в дальнейшем, вплоть до последних дней, контрмеры, применяемые противником, были достаточно решительными, хотя и не всегда приводили к ожидаемому результату.

   Несомненно, что с момента окружения отряда полковника Ягунова (в ночь на 18 мая) до полного оставления нашими войсками Керченского полуострова (ночь на 20 мая) все усилия немецкого командования были направлены на захват переправ в районе Маяк, Жуковка, Еникале. Обстановка в районе Аджимушкая не вызывала особого беспокойства, тем более, что подобных «котлов» к тому времени было несколько.

   Еще в ходе завершения операции на Керченском полуострове, 19 и 20 мая, были предприняты попытки взять каменоломни штурмом. В отдельных районах немецким солдатам, видимо, удавалось прорываться под землю. Так, в 1996 г. в северной части Центральных каменоломен, примерно в 30 м. от существовавшего ранее входа были найдены следы оборонительных стенок и ожесточенного боя – сотни стреляных винтовочных гильз, обрывки пулеметных лент, ручки от ручных гранат М-24, многочисленные следы пуль и осколков на стенах – в ходе которого фашисты проникли в каменоломни и захватили вход, взорванный после того, как они были выбиты из-под земли. Подобные следы боев в предвходовых районах фиксируются и на других участках. Впрочем, эти попытки не ограничивались только первыми днями, прямым подтверждением чего можно считать немецкое «Донесение о бандитизме в Крыму», где в разделе «Происшествия» сказано: «… в пещерах Аджим-Ушкай открыт румынской частью грот, в котором находилось много трупов. Также найдено там много убитых в румынской форме…». Однако, эти прорывы были ликвидированы, а обстрелы входов при помощи артиллерии и танков оказались малоэффективными. Первые неудачи и побудили немецкое командование перейти к осаде каменоломен, блокировав все выходы в надежде вынудить жаждой аджимушкайцев выйти из-под земли.

   Тем не менее, эти ожидания не оправдались, и гарнизон не сложил оружия, а немецкие войска в результате ежедневных вылазок осажденных продолжали нести потери, хотя о завершении Керченской операции было объявлено несколько дней назад.

   Не давали никаких результатов и ежедневные радиопередачи, проводимые на протяжении недели, в которых аджимушкайцев призывали прекратить сопротивление и сдаться в плен. Ни проникновенная речь, ни родные песни на русском и украинском языках, ни угрозы взорвать выработки, ни следовавшие вслед за ними огневые налеты не могли сломить подземный гарнизон.

   Складывающаяся ситуация диктовала необходимость срочного перехода к более решительным действиям и побудила немецкое командование применить методы, уже достаточно «отработанные» при подавлении партизанского движения на Керченском полуострове в 1941 г. – использование химических отравляющих веществ и подрывные работы.

   Газовые атаки явились для аджимушкайцев полной неожиданностью, что вызывает некоторое удивление, так как под землей было немало людей, знавших или слышавших о попытках использования газов оккупантами против партизан в Малых каменоломнях в ноябре-декабре 1941 г., да и разведданные о подготовке газовых атак в гарнизон поступали. Представляется более вероятным, что командование гарнизона Центральных каменоломен, зная, что подобные мероприятия в 1941 г. оказались практически безрезультатными, не учло разницу в характере выработок и не ожидало, что последствия пуска газов окажутся на этот раз столь катастрофическими.

   В любом случае, оккупанты добились ожидаемого эффекта – 24 мая во время первой газовой атаки в каменоломнях возникла паника, и к жертвам от удушья прибавились задавленные в темных подземных галереях. Участник обороны В.С.Козьмин впоследствии писал: «Газ, пущенный немцами, застал меня в охранении входа… Я сидел на камне лицом к выходу, услышал сзади шум (гул), оглянувшись, увидел темную стену, двигавшуюся ко мне. Людей не было видно. Я не сразу сообразил в чем дело, но когда первые клубы дыма накрыли меня, понял… Я упал за камень, закрыв нос пилоткой. В это время гул перерос в топот ног и тяжелое дыхание… К вечеру газ рассеялся».

   Описание этого страшного дня сохранилось и в дневнике Сарикова-Трофименко, найденном в каменоломнях в 1944 г.: «… грудь мою что-то так сжало, что дышать совсем нечем. Слышу крик, шум, быстро схватываюсь, но было уже поздно… Чувствую, что я задыхаюсь, теряю сознание, падаю на землю, кто-то поднял и потащил к выходу. Пришел в себя. Мне дали противогаз. Теперь быстро к делу спасать раненых, что были в госпитале… Вопли, раздирающие стоны, кто может – идет, кто может – ползет, кто упал с кровати и только стонет: «Помогите, милые друзья! Умираю, спасите!»… Я не буду описывать, что делалось в госпитале на Центральной, такая же картина, как и у нас, но ужасы были по всем ходам, много трупов валялось, по которым еще полуживые метались то в одну, то в другую сторону… Чу! Слышится песня «Интернационала». Я поспешил туда. Перед моими глазами стояли четыре лейтенанта. Обнявшись, они в последний раз пропели пролетарский гимн «За товарища Сталина!» Выстрел. «За Родину! За нашу любимую партию Ленина-Сталина!» Выстрел. Четыре трупа неподвижно лежали. Какой-то полусумасшедший схватился за рукоятку «максима» и начал стрелять куда попало».

   После первой газовой атаки на территории только одного батальона, в котором служил автор дневника, было поднято и похоронено 824 трупа. И хотя потери погибшими в остальных батальонах могли быть не столь велики, огромное количество военнослужащих, не имевших противогазов, вышли на поверхность, и сдались в плен. Часть из них была расстреляна при выходе из каменоломен. Уже в последних числах мая, по свидетельству участников обороны, каменоломни опустели – на 3 июня 1942 г. гарнизон Центральных каменоломен насчитывал лишь около 3000 человек.

   Почти неделя понадобилась аджимушкайцам, чтобы похоронить погибших, восстановить боеспособность после газовых атак и найти средство, защищающее от газов. Повсеместно в каменоломнях, начиная с 25 мая, строят «газоубежища», отгораживая толстыми каменными стенками тупиковые отсеки выработок. Эти укрытия оказались достаточно надежным средством защиты от газов для оставшихся под землей бойцов и в дальнейшем свели на нет эффективность использования химического оружия, применяемого фашистами несколько недель.

   Следует отметить, что немецкие источники говорят лишь об атаках с применением дымовых шашек и гранат. Подобные утверждения можно встретить и в воспоминаниях некоторых аджимушайцев, что вполне объяснимо – не во все районы подземных выработок газы доходили, кое-где концентрация газа была совсем небольшой, кое-где о газовых атаках только слышали. Собственно газовым атакам действительно предшествовали «дымопуски», как называли их участники обороны. Как представляется, целью этих «дымопусков», проведенных 22-23 мая, могло быть определение скорости и направления движения воздушных потоков по каменоломням перед решающими газовыми атаками. О том, что фашисты действительно использовали отравляющие вещества, свидетельствуют исследования, проведенные в 1973 г. специалистами Военной академии химической защиты, а в 1984 – Крымского медицинского института, установившие, что кроме нагнетания газа (или дыма) при помощи компрессоров, использовались металлохлоридные гранаты и дымовые шашки, при сгорании которых образуются фосген и хлорацетофенон. О наличии у немецких войск на Крымском фронте химического оружия известно и из разведсводок 51-й армии.

   Не менее тяжелым испытанием для аджимушкайцев стали и подрывные работы, проводимые оккупантами на протяжении всей обороны. Взрывы производились авиабомбами, которые фашисты закладывали в специально выдолбленные на поверхности шурфы. При этих взрывах обваливался потолок, образуя многотонные завалы, и возникала сильная ударная волна, от которой трудно было устоять на ногах. Как вспоминали защитники каменоломен, у многих из ушей и носа шла кровь, были даже случаи помешательства.

   Иногда под завалами оказывались живые люди. Один из таких случаев вспоминал С.Н.Барлит. Взрывом завалило двух казаков – из-под завала слышны были их стоны, но помочь им не могли, так как немцы через образовавшуюся сквозную воронку обстреливали проходы. Лишь ночью этих бойцов достали – сильно «помятых, но живых». Спасло их то, что они сидели под стеной, держа между ног винтовки, которые и удержали обрушившиеся каменные плиты. Но гораздо чаще разобрать многотонные завалы было невозможно, и аджимушкайцы еще долго слышали затихающие стоны своих умирающих под завалами товарищей.

   Первое время, когда людей в каменоломнях было много, защитники несли от этих обвалов значительные потери. Так, в Малых каменоломнях 29 мая от такого взрыва погиб весь командно-политический состав 3-го батальона, собранный комбатом на совещание, а позже – почти весь личный состав этого же батальона. Некоторые вспоминали, что такая же судьба постигла в Центральных каменоломнях один из госпиталей.

   Бороться с такими взрывами научились только со временем, создав специальные команды «слухачей», бойцы которых парами обходили каменоломни, пытаясь по характерному стуку определить, где фашисты долбят камень для очередных шурфов. При обнаружении таких мест личный состав из этого района эвакуировался. Но и немецкие саперы пытались разнообразить тактику, закладывая шурфы в шахматном порядке, или устраивая большой интервал времени между закладыванием взрывчатки и самим взрывом.

   Подобные взрывы оказались одним из наиболее эффективных средств борьбы с подземными гарнизонами, особенно в условиях достаточно полной информированности оккупантов о месторасположении наиболее важных объектов – штабов, госпиталей, колодцев, газоубежищ-казарм. В выписке из радиотелеграммы № 2154 оперативной группы «D» от 20 июня 1942 г. есть следующая фраза: «Этой команде удалось заполучить и предоставить в распоряжение вермахта карту подземных укреплений севернее Керчи, где все еще находятся разгромленные русские части, среди них много комиссаров и офицеров…» Факт получения немецкими карательными органами карты каменоломен подтверждается и другими данными. Взятый в плен на заводе им.Войкова рядовой 530-го стрелкового полка 156-й стрелковой дивизии П.Т.Армаш во время содержания в Керченской тюрьме слышал от находившихся там пленных аджимушкайцев, что в июне из-под земли вышел и сдался работник штаба, капитан, выдавший немцам карты выработок.

   Применялись взрывы кровли, в отличие от других методов воздействия, на протяжении всей обороны. Именно после серии мощнейших взрывов в 20-х числах сентября образовался, так называемый, «линейный» завал, почти разделивший Центральные каменоломни на две части, были засыпаны все старые входы, и гарнизон практически прекратил организованное сопротивление. Видимо, с неудачной попыткой прочеса каменоломен в середине октября связана и серия взрывов, проведенная с 18 по 31 октября, сопровождавшая операцию по ликвидации последних групп. Однако, хотя в «Донесении о бандитизме в Крыму» отмечалось, что «пленные, которые взяты при наступлении румын во второй половине октября были большей частью в истощенном состоянии» и «осажденных этих пещер в конце уничтожения нельзя рассматривать, как банду в полном смысле этого слова», а по словам А.Г.Степаненко, большая часть остававшихся в каменоломнях бойцов и командиров после взрывов в середине октября погибла, оккупантам понадобилось еще почти две недели, для окончательного подавления подземной крепости в Аджимушкае.

   Последние защитники каменоломен были взяты в плен 28, 29 и 31 октября 1942 года. В то же время не исключено, что именно бойцы, вышедшие в последние недели из каменоломен и не сумевшие легализоваться в городе или уйти в Крымские леса (что было практически невозможно), какое-то время продолжали укрываться, а может быть даже оказывать сопротивление в некоторых других районах.

   Длительное сопротивление в каменоломнях создавало для германского командования сложную обстановку в районе Керчи вплоть до осени 1942 г., и отвлекало от решения других задач силы, вынужденно использовавшиеся на подавление этих очагов сопротивления.

   Борьба подземного гарнизона Центральных каменоломен показала, что крупная, вооруженная и хорошо организованная группа может длительное время оказывать упорное сопротивление противнику в подземных выработках. Все методы, применяемые оккупантами, оказались малоэффективными, и силой оружия фашисты так и не смогли заставить подземную крепость сдаться.

   Но – главное – борьба подземных гарнизонов Аджимушкая в очередной раз продемонстрировала высочайшие моральные качества, величие духа, стойкость и способность к самопожертвованию бойцов и командиров Красной Армии. Не мужество обреченных и отчаявшихся людей, а их твердая уверенность в окончательной победе над врагом стала стержнем этой Победы.

 

Через 25 лет... Встреча защитников Каменоломен.

 

 

В катакомбах Аджимушкая (читать здесь)

 

Автор: В. В. Симонов
г. Керчь

Источник: КГИКЗ

Материал с сайта:  http://www.kerch.com.ua/articleview.aspx?id=4466

 

 

 

СТАРОКАРАНТИНСКИЕ КАМЕНОЛОМНИ.

 

 

ВОЛОДЯ ДУБИНИН.

УЛИЦА МЛАДШЕГО СЫНА.

 

 

Читать: "Улица младшего сына"

 

Володя Дубинин был одним из членов партизанского отряда, воевавшего в каменоломнях Старого Карантина (Камыш бурун) вблизи Керчи. Вместе со взрослыми в отряде сражались пионеры Володя Дубинин, а также Ваня Гриценко и Толя Ковалёв. Они подносили боеприпасы, воду, питание, ходили в разведку. Оккупанты вели борьбу с отрядом, базировавшимся в каменоломнях, в том числе и замуровывая выходы из них. Поскольку Володя был самым маленьким, то ему удавалось выбираться на поверхность по очень узким лазам, не замеченным врагами.

Уже после освобождения Керчи в результате Керченско-Феодосийской десантной операции 1941—1942 гг. Володя Дубинин вызвался помогать сапёрам при разминировании подходов к каменоломням. От взрыва мины погибли сапёр и помогавший ему Володя Дубинин.

Юный разведчик Володя Дубинин был посмертно награждён орденом Красного Знамени.

Володя Дубинин похоронен в партизанской могиле, неподалёку от каменоломен
 

 

Смотреть

Смотреть

 

Смотреть

Смотреть

 

 

БАГЕРОВСКИЕ КАМЕНОЛОМНИ.

 

 

 

 

 

 

   В начало                                                                                                                Вернуться на страницу